[сэр Лютик]

Несмотря на то, что прошло уже больше пяти лет, я до сих пор считаю тетю виноватой в том, что мой пес умер. Я об этом ей не говорю, но помню постоянно. Она виновата в его смерти, она сделала это специально. И я никогда ей этого не прощу. Тоха был ебанутый на оба полушария. Он был агрессивый. Немотивированно агрессивный. И ко всем. Нападал всегда молча, внезапно, даже без рыка. Погладить без последствий его мог только я. Он - моя величайшая ошибка. Опасная, агрессивная собака. А кого еще мог вырастить самодовольный эгоистичный засранец, каким я был в детстве?
Но он был чудовищно верен мне, и был самым лучшим.
В тот день тетя взяла его с собой до аптеки. Ну, так она мне сказать сказала, во всяком случае. Без ошейника, без поводка. Что не удивительно. Ошейник на него мог одеть только я, любого дорогого человека он оставил бы без рук. Хотя бы попытался.
С той прогулки он не вернулся.
А в городе летом по ночам действует отстрел бродячих собак.
Он был без ошейника.
Агрессивная собака. Без ошейника.
Не думаю, что он пережил даже первую ночь.
Во всяком случае, хочу в это верить. Но не получается.
Несмотря на логику, я УВЕРЕН тётя убила его, не сама, конечно, ей наверняка кто-то помог.
До сих пор ненавижу себя за то, что проспал в то утро.
После его пропажи это даже не истерика была, нет. Это было почти ПТСР. Как будто мне руку отрезали. Я не мог выйти из дома. Если был на улице, то постоянно, ОТОВСЮДУ ждал нападения, в любом собачьем лае слышал его, выходил по ночам на балкон и смотрел на дверь подъезда - ждал.
Я не знаю, как и когда он умер. Но знаю, что виноваты в этом я и тетя.
Я перестал вздрагивать на улице почти через год. Если спина не закрыта рюкзаком, до сих пор чувствую себя под прицелом. Трогать меня без последствий может Инс и еще пара человек.
Два года назад я научился не вздрагивать от чужих прикосновений.